Однажды

Когда  книга  Ирины Одоевцевой  «На берегах Сены»  впервые  вышла в России -  её тираж был мгновенно раскуплен.  Правда, произошло это в годы печатного бума  и запойного чтения, когда издательства могли себе позволить тиражи в несколько сотен  тысяч экземпляров. То небывалое время кануло в лету, а вот  воспоминания Одоевцевой по-прежнему востребованы.  Её книгу можно вновь увидеть   на полках  магазинов -  в  этом году «На берегах Сены»  переиздали.  В чем же её  успех?

Одоевцева писала о поэтах русского зарубежья -  Владиславе Ходасевиче,  Борисе Поплавском, Георгии Адамовиче, Георгии Иванове, Иване Бунине, Зинаиде Гиппиус,  Дмитрии Мережковском, и о многих других. Но дело тут, конечно, не в очевидной «звездности» имен. А в том, что каждого из поэтов  Одоевцева умела увидеть… не прекраснодушным, нет, а, пожалуй, живым и органичным. Она принадлежала к той категории  умных и сильных женщин,  чей взгляд растворял в себе при встрече всё земное, суетное и  случайное. И не то,  чтобы поэт  «мелок и гадок, но не так, как вы» - всё легче. И не то, чтобы поэту якобы  разрешено то, что  другим нельзя. Нет - поэт сам себе самый строгий судья и ответчик, потому что – перевозчик на другой берег, между землёй  и небом, переводчик на небесный язык. И достаточно почитать «Одно лето в аду», например, чтобы понять, как добывается эта   другая реальность.  

Впрочем, почему бы, в самом деле, и не писать  обо всём? Да-да - о несносном характере поэтов.... вот, например, в другой книге воспоминаний о поэтах русского зарубежья автор  всё видит и ничего никому не прощает: допустим, завернул Георгий Иванов пирожки в салфетку, на обеде,  и положил в  сумку – специальный такой фокус, расчет на жалость. От проницательного авторского   взгляда  ничто не утаится! Да  и сам Иванов – вот же он пишет автору  покаянные письма – нет, этот фокус не удался. как, впрочем. и другие. Конечно, «мы любим Иванова  не только за это». Но много ли на свете тех, кто предпочитает стихи – всему  остальному, что пишется о поэтах,  включая  мемуары,  сценарии к фильмам,  статьи…

Но это – другая история, здесь же  важно то, что людей, о которых пишет  Ирина Одоевцева,  хочется увидеть её глазами, тем более -  она необыкновенно подробно описывает  детали встреч,    диалоги  многолетней давности.  Как же это можно было все запомнить– думалось мне, И ещё о том, что  она жила в таком вот  мире – ну, почти среди богов. И эти боги ходили по улицам Парижа, рассеянно  кивали собеседникам на террасах  кафе,  улыбались солнцу.

А потом, когда я оказалась   на  выставке одного  русского художника на Монмартре,   со мной случилось небольшое приключение.

Начать с того, что   внимание  моё привлекла экстравагантная гостья элегантного возраста в зелёном пиджаке и при галстуке.  Атмосфера располагала к беседе, и в разговоре выяснилось, что гостья   не только хорошо знала Ирину Одоевцеву, но и была участницей  бесед поэтов в  её маленькой парижской квартирке … и ещё одна маленькая  деталь - оказывается,  беседы записывались на магнитофон.

Так вот почему все эти диалоги были столь подробны! Но это было последним, о чем я  тогда подумала, потому что  сами мысли  вдруг исчезли – их заменило чувство, что время как будто на короткий миг приоткрыло двери, и мне удалось шагнуть на порог мифического прошлого –  очутиться между «здесь»  и «там». Очень странное ощущение…  а реальное время шло дальше, и  вокруг как ни в чем не бывало продолжали ходить люди, а вино в моём бокале – тихонько подрагивать  в такт их шагов.

Нужно ли было всё это срочно записывать, чтобы не упустить детали?  Непонятно.

 Ясно только, что  современником прошлого (как, впрочем, и  настоящего),однажды может  стать каждый из нас.

 

О.Соколова

Комментировать