- Ревю /
- Однажды
Однажды
Когда книга Ирины Одоевцевой «На берегах Сены» впервые вышла в России - её тираж был мгновенно раскуплен. Правда, произошло это в годы печатного бума и запойного чтения, когда издательства могли себе позволить тиражи в несколько сотен тысяч экземпляров. То небывалое время кануло в лету, а вот воспоминания Одоевцевой по-прежнему востребованы. Её книгу можно вновь увидеть на полках магазинов - в этом году «На берегах Сены» переиздали. В чем же её успех?
Одоевцева писала о поэтах русского зарубежья - Владиславе Ходасевиче, Борисе Поплавском, Георгии Адамовиче, Георгии Иванове, Иване Бунине, Зинаиде Гиппиус, Дмитрии Мережковском, и о многих других. Но дело тут, конечно, не в очевидной «звездности» имен. А в том, что каждого из поэтов Одоевцева умела увидеть… не прекраснодушным, нет, а, пожалуй, живым и органичным. Она принадлежала к той категории умных и сильных женщин, чей взгляд растворял в себе при встрече всё земное, суетное и случайное. И не то, чтобы поэт «мелок и гадок, но не так, как вы» - всё легче. И не то, чтобы поэту якобы разрешено то, что другим нельзя. Нет - поэт сам себе самый строгий судья и ответчик, потому что – перевозчик на другой берег, между землёй и небом, переводчик на небесный язык. И достаточно почитать «Одно лето в аду», например, чтобы понять, как добывается эта другая реальность.
Впрочем, почему бы, в самом деле, и не писать обо всём? Да-да - о несносном характере поэтов.... вот, например, в другой книге воспоминаний о поэтах русского зарубежья автор всё видит и ничего никому не прощает: допустим, завернул Георгий Иванов пирожки в салфетку, на обеде, и положил в сумку – специальный такой фокус, расчет на жалость. От проницательного авторского взгляда ничто не утаится! Да и сам Иванов – вот же он пишет автору покаянные письма – нет, этот фокус не удался. как, впрочем. и другие. Конечно, «мы любим Иванова не только за это». Но много ли на свете тех, кто предпочитает стихи – всему остальному, что пишется о поэтах, включая мемуары, сценарии к фильмам, статьи…
Но это – другая история, здесь же важно то, что людей, о которых пишет Ирина Одоевцева, хочется увидеть её глазами, тем более - она необыкновенно подробно описывает детали встреч, диалоги многолетней давности. Как же это можно было все запомнить– думалось мне, И ещё о том, что она жила в таком вот мире – ну, почти среди богов. И эти боги ходили по улицам Парижа, рассеянно кивали собеседникам на террасах кафе, улыбались солнцу.
А потом, когда я оказалась на выставке одного русского художника на Монмартре, со мной случилось небольшое приключение.
Начать с того, что внимание моё привлекла экстравагантная гостья элегантного возраста в зелёном пиджаке и при галстуке. Атмосфера располагала к беседе, и в разговоре выяснилось, что гостья не только хорошо знала Ирину Одоевцеву, но и была участницей бесед поэтов в её маленькой парижской квартирке … и ещё одна маленькая деталь - оказывается, беседы записывались на магнитофон.
Так вот почему все эти диалоги были столь подробны! Но это было последним, о чем я тогда подумала, потому что сами мысли вдруг исчезли – их заменило чувство, что время как будто на короткий миг приоткрыло двери, и мне удалось шагнуть на порог мифического прошлого – очутиться между «здесь» и «там». Очень странное ощущение… а реальное время шло дальше, и вокруг как ни в чем не бывало продолжали ходить люди, а вино в моём бокале – тихонько подрагивать в такт их шагов.
Нужно ли было всё это срочно записывать, чтобы не упустить детали? Непонятно.
Ясно только, что современником прошлого (как, впрочем, и настоящего),однажды может стать каждый из нас.
О.Соколова
- Начало
- Новые